Мои путешествия. Следующие 10 лет - Федор Конюхов

Якорный след

16 мая 1999 года. Атлантический океан

19°51’ с. ш., 62°26’ з. д.

Атлантический океан никак не дает пройти 20-й градус северной широты. Нет ветра. И вот сейчас, на рассвете, солнце взошло из океана. Небо чистое, без туч. Значит, и сегодня будет штиль. Паруса обвисли, яхта на мертвой зыби раскачивается, такелаж скрипит – это яхта плачет, она, бедняжка, тоже устала.

Сегодня нарисовал свой автопортрет. Я редко рисую себя, но этот автопортрет написал для иллюстрации Иринушкиной книги, которую она планирует издать в скором будущем.

Пергаментная кожа моего лица хранит письмена всех жизненных передряг. Старость пробуждает во мне благоговение. Сейчас смотрю на свое лицо и вижу, как жизненный якорь пережитого порезал мой лоб сверху вниз, оставил глубокую морщину. Волосы мои начинают седеть и редеть, а ноги ослабевать. Но зато я постиг тайну мыса Горн, Эвереста, Северного и Южного полюсов. Якорный след пропахал не только мой лоб, но и мою душу. Но без этого не открыть в себе тайну своего земного существования.

Одиночество приучило меня к бескорыстию

17 мая 1999 года. Центральная Атлантика

20°57’ с. ш., 64°01’ з. д.

Как я устал! Всю ночь при ручном фонаре разбирал, а затем собирал двигатель. Вот сейчас, на рассвете, запустил его для подзарядки аккумуляторов.

Зашел в Саргассово море. Вдоль борта проплывают водоросли-саргассины. Удочку и блесну вытащил – здесь нет рыбы.

Как приятно общаться с творческими людьми! Звонил Саше Пономареву в мастерскую, он художник и хороший дизайнер. Попросил его спроектировать мне мастерскую.

Художник чем отличается от других? Когда я звоню в офис, меня сразу спрашивают, кого я обогнал в этой гонке, сколько миль прошел за сутки, когда приду в порт. А Саша дурацких вопросов не задал. Он спросил: «Федя, какого цвета океан сейчас у тебя там?» А в конце разговора сказал: «Федя, подыши за нас простором».

А вот другой разговор, с корреспондентом.

К.: Федор, тебе говорили, что в журнале «Вояж и отдых» вышла большая статья о тебе? Там сказано, что ты был три раза на Северном полюсе, ходил в полярную ночь на полюс недоступности и к Южному полюсу. А полярники не признают тебя за своего и не подают руки.

Федор: Да. Я совершил все эти путешествия, но я не считал и не считаю себя полярником. Я ходил на полюсы, чтобы создать серию картин об этом районе и о людях, которые идут туда.

К.: Федор, точно такой же вопрос задают и по поводу того, что ты поднялся на все самые высокие вершины семи континентов, в том числе и на Эверест, но тебя никто не считает альпинистом.

Федор: И правильно делают, что так не считают. Какой я альпинист? Точно с той же целью, что я шел к полюсам, я поднимался на вершины.

К.: Федор, но опять то же самое и о яхтсменах. Ты единственный в нашей стране, кто ходил три раза вокруг света, а яхтсмены тебя не признают. Ведь у тебя даже наверняка нет диплома яхтенного капитана.

Федор: Да, верно, диплом яхтенного капитана у меня отобрала еще в 1990 году Федерация парусного спорта города Владивостока. Тогда я планировал отправиться в кругосветку, а без диплома я не мог выйти на яхте из порта. И мне пришлось улететь в Австралию, купить там яхту и уйти из порта Сидней к своей мечте – мысу Горн. Там, в Австралии, нет Федерации парусного спорта и никто не спрашивает, есть ли у тебя диплом. Но я также не считаю себя яхтсменом. Просто мне нравится ходить под парусами и я люблю море.

Перед стартом гонки Around Alone 1998–1999 директор гонки Марк Шредер так и представил всем нас, русских:

– В этой гонке впервые участвуют два русских шкипера. Яхтсмен и гонщик Виктор Языков[68] на яхте «Ветер перемен» и Федор Конюхов, искатель приключений, на яхте «Современный гуманитарный университет». Этим и было все сказано.

К.: Федор, есть люди, которые не верят в то, что ты сделал, и ставят под сомнение твои достижения, называя тебя великим мистификатором или большим авантюристом XX века.

Федор: Каждый человек имеет право на свои высказывания, каждый может сомневаться и быть сомневающимся. Как сказано в Святом Писании: «И кто захочет судиться с тобой и взять у тебя одну рубашку, отдай ему и верхнюю одежду»[69]. Если кто-то пытается отобрать то или иное мое достижение, Господь с ним, я от этого не обеднею. Одиночество приучило меня к бескорыстию.

Четыре дня иду с одной скоростью – 80 миль в сутки

18 мая 1999 года. Центральная Атлантика

21°44’ с. ш., 65°15’ з. д.

Рассвет. Горизонт на востоке красный. К штилю это или к ветру? Такой рассвет я впервые вижу в этом районе. Вот уже четыре дня иду с одной и той же скоростью – за сутки прохожу по 80 миль.

Виктор Языков финишировал в Чарлстоне.

Легче вернуться с Луны, чем из океана

20 мая 1999 года. Северная Атлантика

24°38’ с. ш., 68°07’ з. д.

08:00. Утро, а уже духота и жарища. Одиночество меня не угнетает. Я много рисую. На переход Пунта-дель-Эсте – Чарлстон я взял альбом акварельной бумаги и весь его исписал, сделал двадцать четыре рисунка. До Чарлстона еще дней восемь-десять идти, а у меня закончилась бумага для рисования. Сейчас рисую на картонках из-под печенья. За этот кругосветный рейс я создал рисунков семьдесят-восемьдесят. Из них двадцать эскизов для больших холстов.

15:30. Возился с фонарями – их у меня четыре, и ни один не работает: то лампочки перегорели, то включатель закислился от морской воды и воздуха. Уже все устало: и я, и техника на яхте.

Два дня назад у меня была большая проблема, но я ее чуть-чуть исправил. На корме, где крепится первый бакштаг, лопнула алюминиевая оковка. Я все думал, как закрепить бакштаг, и решил закрепить на шверт на корме. Но шверт под водой, и значит, надо поднырнуть под яхту.

Убрал все паруса – благо океан спокоен. Сделал большую веревочную петлю, пропустил ее ниже перьев руля и к ней привязал еще одну веревку – она тащилась за кормой, как хвост. Спустился за борт и, держась за этот хвост, поднырнул под яхту. И очень удачно: с первой же попытки обмотал шверт кевларовой веревкой[70]. Затем вылез и закрепил за бакштаг. Потом еще раз поднырнул под яхту, проверил, все ли хорошо сделал.

А когда вылез на палубу, почувствовал на правом колене сильное жжение, как будто кто меня раскаленным прутом огрел. Смотрю – длинная полоса ожога. Я понял, что это от щупальцев медузы португальский кораблик. Это очень ядовитая медуза. Она разбилась о шверт, а щупальца ее остались. Они у нее длинные – несколько метров. И такие тонкие, что их почти не видно. Под яхтой темно, вот я и просмотрел. Да еще глубина очень давила на сознание: под тобой 5700 метров, и ты висишь на веревке, как в космосе. Если упустить веревку, то догнать яхту практически невозможно – легче вернуться с Луны, чем из океана.

Если твои планы вдохновляют – тебе будут помогать

22 мая 1999 года. Северная Атлантика

Сегодня большой праздник – день Николая Чудотворца, покровителя путешественников и мореплавателей. Я с утра прочитал молитву. Только благодаря Господу Богу и Николаю Чудотворцу я жив. Сколько раз они меня спасали!

Найти деньги на путешествие не так-то просто. Это только несведущий человек думает, что Федору деньги просто так дают, а другим – нет. Если у тебя есть точная цель и она интересна не только тебе, если твои планы вдохновляют людей, находящихся рядом с тобой, то тебе будут помогать.

Мне важен процесс, а не результат

23 мая 1999 года. Северная Атлантика

Плавание завершается, а мне хочется повернуть яхту на 180 градусов и снова уйти к мысу Горн, к моим альбатросам, которые парят в проливе Дрейка, к милым моим дельфинам и величественным китам. Я чувствую себя уютней и спокойнее с ними, чем в обществе людей.

Наверное, я тот человек, которому важен процесс и поиск, а не конечный результат. Эта черта отразилась во всем: мне нравится писать картины, а как только они готовы, я с ними расстаюсь очень легко. Где все мои картины, в каких музеях или галереях? Точно не помню, не знаю. У меня их покупали в Канаде, Японии, Дании, Германии, Польше, Сирии, Югославии[71] и еще в каких-то странах, не считая наших республик при советской власти.

Я не жалею о том, что не знаю, где мои картины. Я жил полноценно, когда творил, сутками стоял у мольберта. Это был не труд, это была жизнь.